Книга Флаг, барабан и паровоз  - Оксана Обухова

– Да не вопрос. Нифася так Нифася.

– На этом все, Иван Иванович. Дело за вами, ищите добровольца на визит в полицию. И за Линкой моей приглядите, пожалуйста…

– Ты вспомни, как Стальной за тобой приглядывал, – хмыкнул вор. – От такого не сорвешься, доставит куда нужно.

– Иван Иванович… – Евдокия засмущалась. Она уже вставала из кресла, но все же решилась еще на один вопрос: – А этот Сережа, что мою подругу охмурил… он кто?

– Антохин кент. Хочешь узнать о нем и о Стасе, спроси Антона.

Ну уж фигушки! Разговаривать с Крученым Дуся не хотела ни за что!

Или хитрый вор действительно решил заполучить наследников от умной невестки? Дает повод для контакта Дуси с сыном?..

Обрыбится! Никаких переговоров с бывшим любовником. Отрезала ломоть с кровью и мясом, и точка.

На хитрого карася Сережу найдутся и другие рыболовные сети.

К шлагбауму у губернаторского поселка Евдокия подъехала на такси в половине десятого.

Она уже знала, что полтора часа назад в кабинете следователя, ведущего дело об убийстве вора в законе Василия Никитича Загребина, появился человек с добровольным признанием.

А час назад ей позвонила довольная, счастливая Синицына, въехавшая в зону сотовой связи: «Дуська, мы с Сережей едем в Москву! С родителями он пока знакомиться не решается, но… – Многозначительная пауза. – Дусенция, ты будешь у меня свидетельницей на свадьбе?!» Евдокия слушала безумно радостную речь подруги и рыдала сердцем: бедная, бедная Линка. Что будет, когда она отставку получит?

Будьте вы прокляты, гады подколодные! Такую девчонку обидели!

Но обида – это пока не главное. Пока на первом месте – безопасность. Сыщица, конечно, слабенько надеялась, что воры отпустят Линку насовсем. Догадывалась, что приглядывать за подружкой будут. Больно уж хорош рычаг давления. Так что к наиболее вероятному повороту с «питерцем», отъехавшим вместе с Синицыной в столицу, сыщица была готова.

Как только убедилась в этом полностью, то выбрала во дворе дома с синими кракелюрами укромное местечко и позвонила в Москву следователю Павлову:

– Дим, у меня неприятности. Помочь можешь?

– Постараюсь, – ответил осторожный человек в погонах.

– Дим, завтра днем на энском поезде в Москву приезжает Синицына. Ты ее знаешь, встречались на моих днюхах. Вагон СВ. Номера не знаю, когда мы с ней разговаривали, Линка не одна была.

– Все так серьезно?

– Более чем. Встреть ее, пожалуйста. И покажи ей то, что нарыл по Крученому, ладно?

– А зачем? Это вроде бы твой вариант был…

– Дим, – перебила Евдокия, – суть в том, что Ангелина приедет не одна. И этого человека надо от нее отсечь.

– В смысле? – опешил Павлов. – Как я это сделаю?!

– А он быковать начнет, – злобно усмехнулась Землероева. – Как только ты Линке бумажки с инфой на Крученого покажешь, он – голову на отсечение! – с кулаками полезет. Тут-то ты его ласково и повяжешь. Присадишь ненадолго, пальцы откатаешь, а то я даже его фамилии не знаю…

– Землероева, ты с ума сошла?!

– Нет. Не сошла. И только не говори мне, что у тебя нет подвязок у «путейцев». Когда у нашего клиента чемодан на Ленинградском свистнули, ты быстро расстарался. А я и здесь в долгу не останусь. Возьми с собой к СВ наряд, встреть гостей как полагается… Линка, конечно, вначале в истерике будет биться. Но ты ей дай историю Крученого почитать, а потом и попутчика ее слей как полагается…

– Дуся-а-а-а, – провыл следак, – ты на что меня толкаешь?!

– Не прикидывайся, Дима, – ласково попросила Землероева, – ни на что я тебя не толкаю. Ты благородное дело сделаешь. Девушку от негодяя спасешь. И мой долг себе утроишь.

– В смысле? – оживился когда-то приударявший за Дусей холостяк.

– Губу закатай. Приеду и в эту губу поцелую.

* * *

Евдокия прошла до ворот муромской резиденции. Мысленно попросила у Небес благословения на святую ложь. И нажала на кнопку домофона.

Максим Ильич, которому Евдокия обещала вскорости явиться в дом его отца, был в резиденции. Что, впрочем, Землероеву не удивило: начальник ГУВД уже был в курсе признательных показаний гражданина Семипалатинского и понимал, что Евдокия вот-вот появится по адресу хранения дорожной сумки с личными вещами.

Семейство оказалось в сборе. Но при конкретном разговоре с Дусей присутствовали лишь осведомленные о трагическом происшествии с вором в законе Конником. Хотя до того, как из гостиной ушли любопытные отпрыски и Елизавета Викторовна, Евдокия успела приватно пошушукаться с Терезой. Жена таможенника, делая круглые глаза, шепнула: «Что происходит, Дуся?.. Максим сказал: «Наша детка совсем обнаглела!» Это, как ты понимаешь, о тебе…»

Евдокия пообещала, что Тереза вскоре все узнает, если притворится предметом интерьера и тихохонько останется в гостиной.

Старательно обводя взглядом Аллу Муромцеву, сыщица слушала задумчивую речь супруга адвокатши:

– Не буду спрашивать тебя, Евдокия, знаешь ли ты о том, что в прокуратуру пришел человек, сознавшийся в убийстве Загребина. Раз ты здесь, то знаешь. Иначе продолжала бы сидеть в какой-то дыре. Скажу, что думаю по этому вопросу. Семипалатинский – игрок, картежник, но не убийца. Грохнуть Васю Конника у него кишка тонка, сколько бы Эдик Василию Никитичу ни задолжал. Он сволочь, конечно, мать, жену и троих детей до нитки обобрал и по миру пустил… Но – не убийца, – повторил Максим Ильич.

Евдокия молча наклонила голову набок. Не спорила, но слушала.

Выбор на Эдуарда Семипалатинского пал не случайно. Эдик Палата являлся должником половины города, и в том числе он крупно задолжал Василию Никитичу. Так что мотив был найден: Палата пришел к Коннику, Конник на него наехал – мол, ждать устал, гони бабло, не то урою прямо здесь! Палата с перепугу треснул законника молотком по голове.

Удрал. Но понял, что о его визите к Коннику знают приятели. И эти приятели молчать не будут, поскольку кто такой Эдик Палата против Васи Конника?

И пошел Эдуард, солнцем палимый, проситься в отдельную палату-камеру. Якобы так его хотя бы до суда урки не достанут.

Если потом пойдет в отказ, резон самооговора у Семипалатинского будет такой, что не придерешься! Он должен половине города. Решил в «отдельном номере» отсидеться, пока какой-то кент деньжат не подвезет.

Глупо?

Глупо. Но это кому как. Эдика человек пять уже давно обещают на перо поставить, так что выбор невелик. А алиби – шикарное. На момент убийства Конника Палата отирался в бильярдной при куче свидетелей и паре камер наблюдения.

Да и цена была нормальная – списание долгов. На самооговор при алиби Эдик согласился с легкостью и облегчением.